Пишет Гость:
Лавлесс и Хоббит. Знакомство.
Когда он очнулся, голова раскалывалась, под веками жег и пульсировал алыми пятнами свет, от которого невозможно было избавиться. Мучительно хотелось пить.
Воспоминания обрывались на перекошенном лице, побледневшем так, что каждая веснушка проступила отчетливо…
— …никто не хочет проблем. Ты не хочешь. И мы не хотим. Так? Так?! Тогда откуда берутся проблемы? Я тебе сейчас расскажу…
Голос понижался до свистящего шепота и срывался в визг, собственный ворот неумолимо сдавливал горло.
— …если вожак деморализован, прайд тоже растерян, не ведется охота, добыча смеется над нами, а теперь главный вопрос: почему деморализован вожак?..
Нет, он не знает ответа. Да, он не хочет проблем.
Почему нельзя просто сказать, что им от него нужно? Он не собирался переходить дорогу их банде, он сделает все, что они скажут. Он не понимает, что им могло от него понадобиться…
— …не везу ценностей, вы можете забрать все… что… есть…
— Нацуме, он совсем дурачок, ты только посмотри…
— Поднимайся, похотливая сука, я еще не закончил с тобой!
«Им просто все это нравится… его страх, его беспомощность… Они чувствуют себя значительными. Если он обоссытся, они будут просто счастливы», — понимает Лавлесс, глядя в блеклые глаза РФ, понимает и перестает слушать. Можно сопротивляться, можно просить — они все равно его убьют, когда надоест издеваться, когда напьются его страхом, Лавлесс сплевывает кусочек солнца на грязный пол тамбура и улыбается РФ.
Кажется, РФ
Воспоминания обрывались на перекошенном лице…
Он еще немного полежал, опасаясь выдать свое присутствие, по звукам пытаясь определить, где он и есть ли
Больше никого не было, но на лбу обнаружилась неприятно подсохшая тряпка, от которой снова пахнуло рекой и тиной. Опираясь на ослабевшие, не свои
Он пил, как зверь, забыв о брезгливости, опускал голову в мутную, желтоватую воду, лакал и фыркал, распугивая стаи мальков, с волос срывались сияющие капли — ему было мало. Мало воды, мало этого дня, мало жизни, и даже боль казалось приятной, потому что лишний раз подтверждала — он жив. Он выбрался из реки утомленным, но враз посвежевшим, растянулся на берегу, подставляя себя уползающему за деревья солнцу, все ушло, как будто не было, и он остался один на один с этим лесом, рекой, один на один с этим днем, пустой и чистый, бездумный, как только что родившийся зверь. Свет стекал по мохнатым венчикам перезрелой травы, что поднималась над ним, речные блики плясали в прибрежных кустах, перепрыгивая с листа на листок, ровный жар разливался по телу, и все это вместе: и клубящиеся в густой синеве облака, и прерывистый танец
Он проснулся оттого, что его
— Кто ты?
— Ну, ты бешеный!
Они сказали это почти одновременно. Сказали и засмеялись.
В сгустившихся сумерках, Лавлесс разглядывал веснушчатое лицо с собравшимися у глаз лучиками веселых морщинок, немного вздернутый нос и невероятно располагающую улыбку.
— Кто ты? Что здесь делаешь?
Рыжий надулся, придав лицу важность, а потом, не выдержав, прыснул:
— Фу ты, ну ты, кто ты, что ты… Я — Хоббит, пасу здесь зайцев. Каждое лето я здесь пасу зайцев. Об этом знают все. Так кто из нас должен спрашивать?
Вместо ответа Лавлесс снова рассмеялся, а через секунду они уже снова хохотали вдвоем.
URL комментария
@темы: Лав-с